Два года назад 30 июля 2017 года я узнала, что сердце моего сына больше не бьется.
И началось самое страшное время в моей жизни. Ожидание родов в больнице, роды, все что было после. Проживала как умела, до конца не прожила, но эта ситуация дала свои плоды для меня и моего восприятия.
В беременность дочкой я запретила себе идти в эту тему, чтобы не навредить.
2 августа два года со дня его рождения. Его зовут Андрей.
Я безумно жалею, что побоялась посмотреть ему в лицо, побоялась попросить подержать его на руках, потому что он был мертв много дней и я испугалась, каким он может быть. Я вилела его тело, ручку, ножку боком, когда попростла его показать и акушкрка держала его боком ко мне.
Но как сказала психолог, я сделала все, на что была способна в том состоянии. И я очень рада, что видела его хотя бы так! Я помню этот момент.
Что важно, именно на дневниках я узнала, что такое трагедии бывают, и что после них есть жизнь.
И я знала, что справлюсь, но все равно очень и очень больно. Сегодня я плакала и, видимо, не последний раз, но мне так нужно это выплакать.
И началось самое страшное время в моей жизни. Ожидание родов в больнице, роды, все что было после. Проживала как умела, до конца не прожила, но эта ситуация дала свои плоды для меня и моего восприятия.
В беременность дочкой я запретила себе идти в эту тему, чтобы не навредить.
2 августа два года со дня его рождения. Его зовут Андрей.
Я безумно жалею, что побоялась посмотреть ему в лицо, побоялась попросить подержать его на руках, потому что он был мертв много дней и я испугалась, каким он может быть. Я вилела его тело, ручку, ножку боком, когда попростла его показать и акушкрка держала его боком ко мне.
Но как сказала психолог, я сделала все, на что была способна в том состоянии. И я очень рада, что видела его хотя бы так! Я помню этот момент.
Что важно, именно на дневниках я узнала, что такое трагедии бывают, и что после них есть жизнь.
И я знала, что справлюсь, но все равно очень и очень больно. Сегодня я плакала и, видимо, не последний раз, но мне так нужно это выплакать.
17 августа Ерёмке было бы 7. Но я вряд ли что-то напишу в дневнике или с кем-то обмолвлюсь.
я очень тебя понимаю... а мне так хочется говорить об этом, когда мне плохо, чтобы близкие тоже помнили и не молчали и не отводили глаза на мои разговоры и слезы. к сожалению, с поддержкой очень туго(((
Ириска, спасибо большое
Боюсь, что мы сами себе психологи... Обнимаю тебя!
Я, кстати, тоже сейчас жалею, что не рассмотрела, не взяла на руки и т.д. Но я помню ощущение скованности, ужасный страх.. боялась, что увидев больше никогда не решусь на ребенка (там был очень серьезный диагноз). Сейчас все это не остановило бы меня. Но прошлое не изменишь, остаётся только смириться с ним.
Обнимаю, поддерживаю🙏🏻
Когда я говорю об этом людям, которые были не в курсе. А это случается крайне редко, я будто опустошаюсь. Не люблю это ощущение... Со своими почти нет потребности уже разговаривать. Раньше говорила постоянно. Когда бабушка моя что-то начинает рассуждать и произносит имя моего крошечки "всуе", так будни но и бесцеремонно, я начинаю очень злиться внутри, я не показываю, но мне это очень неприятно. Просто святотатство по ощущениям.
А про слезы ты верно очень сказала, прям как я чувствую.
в семье не все даже знают, а кто знает, те молчат так как не умеют поддерживать.